КТО С КОПЬЕМ К НАМ ПРИШЕЛ

Лонгин принизывающий грудь Христа (c) wikimedia.org / фрагмент фрески Фра Беато Анджелико

Евангелист Иоанн говорит о некоем римском воине, который ударом копья пресек крестные страдания Иисуса Христа. Это избавило Его и от завершающего акта казни, когда распятому, дабы ускорить наступление смерти, перебивали кости ног. Отсюда слова Писания: «Кость Его да не сокрушится».

Позднейшие авторы нарекли воина Гаем Кассием Лонгином и наделили званием центуриона.

На полотне кисти немецкого художника Грюневальда он изображен стоящим в рыцарском скафандре за спиной Иосифа Аримафейского, застывшего в скорбной позе справа от креста. Согласно легенде, Иосиф собрал кровь в чашу, из которой Иисус пил вино на тайной вечере. Поиски этого священного сосуда — грааля — излюбленный мотив рыцарских романов. Грааль олицетворяет и высшую справедливость, и запредельное знание, и всемогущество. Для рыцарей Круглого стола поиск Грааля — это испытание верности и чистоты помыслов.

Та же легенда, не подтвержденная, впрочем, никакими источниками, утверждает, что Грааль вместе с копьем Иосиф привез в Британию, доверив хранение реликвий некой загадочной личности, названной Королем-рыбаком. Однако хранителя, нарушившего святость обета, постигла кара: копье Лонгина обратило его в евнуха.

Видение святого Грааля королю Артуру и рыцарям круглого стола (c) wikimedia.org / Evrard d’Espinques.

Считалось, что Грааль был спрятан в Гластоиберийском аббатстве вместе с мечом и черепом короля Артура. Аббатство давным-давно выгорело дотла, что не мешает искателям мистического сокровища перекапывать землю вокруг развалин.

Ту же цель преследовал и немец Отто Ран, организовавший раскопки вокруг Монсенора. Его загадочная гибель по сей день остается тайной. Зато известно, что накануне краха нацистского рейха Гиммлер послал подводную лодку с заданием взять на борт секретный груз. Здесь все перемешано: кельтские легенды и нацистские оккультные спекуляции, рыцарские романы и сказки в духе «1001 ночи».

Герой французского трубадура Кретьена де Труа Персеваль ищет Грааль в Пиренейских горах. Тот же адрес называет и британский хронист Готфрид Монмутский. У миннезингера Вольфрама фон Эшенбаха Парцифаль вместе с другими витязями борется за обладание копьем с духами тьмы. Примечательно, что король Грааля Амфортас, подобно Королю-рыбаку, становится жертвой копья и теряет свою мужскую силу. В то же время он своей рукой оскопляет черного мага Клингзора — олицетворение зла.

«В своем знаменитом замке Калот-Эмболот он превратился в посмешище для всего мира… Своей собственной рукой Король лишил его всего, что было у него между ног. Король обошелся с ним так, что он больше не мог доставить удовольствие женщине. Но это означало также страдания для многих людей. Не в Персии, но в городе, называемом Персида, впервые изобретена магия. Клингзор отправился туда и привез оттуда магическую силу, дававшую ему возможность удовлетворить все его желания».

Священный сосуд искали, ищут и, наверное, еще долго будут искать, тогда как копье, точнее, его стальной наконечник выставлен на всеобщее обозрение в Зале сокровищ венского музея Хофбург, бывшей резиденции императоров Священной Римской империи.

Вокруг этого предмета и кипят страсти, подогреваемые интересом к оккультной мистике нацистов вообще и к их фюреру в частности. Дело вовсе не в том, что многие церковные реликвии не выдерживают экзамена на подлинность. Из мощей иного святого, хранимых в разных частях света, можно было бы собрать скелет, скажем, с тремя, как у индуистского божества, парами рук. Католическая церковь вообще не считает копье христианской святыней, хотя одно древко от него хранится в Ватикане, другое — в Кракове, где примасом (первый по сану епископ в стране) был папа Иоанн Павел II. Если древние императоры и верили в достоверность предмета, то уже к XVI веку стало ясно, что это очередная подделка, размноженная к тому же во множестве копий. Но суть в том, что вера отнюдь не нуждается в материальной опоре. Даже заведомая фальшивка, обрастая историей, превращается в конце концов в объект культа. А история наконечника по-своему занимательна и богата подробностями как мнимыми, так и действительными.

Считается, что копьем в разное время владели императоры Восточной Римской империи (Византии) Константин Великий и Юстиниан. Версия не лишена правдоподобия, ибо из Византии в языческую Европу в массовом порядке поступали святыни всякого рода. Назывались и имена варваров вроде Алариха, а также готских королей Теодосия и Теодориха. Якобы всем им в победных завоеваниях сопутствовало «копье победителей» — «копье судьбы». Правитель франков Карл Мартелл одолел с его помощью мавров в битве при Пуатье, а Карл Великий вообще не расставался с магическим оружием, которое принесло ему успех во всех 47 баталиях.

Копье силы, хранящееся в Вене (c) wikipedia.org

Первое упоминание в хрониках относится к концу X века в связи с войнами германского короля Оттона I и его племянника Оттона III. Правда, в других анналах говорится, что копье привез на два века позднее из крестового похода французский король Людовик Святой. Но рассказам о чудесах присущи несоответствия. С большей долей уверенности можно говорить лишь о германских императорах Генрихе I Птицелове, Фридрихе Барбароссе и его внуке Фридрихе II. Император Священной Римской империи (с 1410 г.) Сигизмунд I даже издал закон, согласно которому святыня никогда не должна покидать пределы рейха. Постоянным местом хранения выбрали Нюрнберг. Вопреки националистическим упованиям копье не спасло немцев от Наполеона. Опасаясь вторжения французов, его вместе с другими сокровищами перевезли на временное хранение в Вену. В 1806 году Священная Римская империя окончательно распалась, а реликвия осталась в Вене.

Одно время копьем владел Наполеон, чем пытались объяснить его удивительные победы. Ведь о поражениях, коими так богата история, не вспоминают, едва речь заходит о вмешательстве высших сил.

Словом, правдами и неправдами (в продаже реликвии обвиняли какого-то корыстолюбивого барона) ее удалось сохранить в столице Австро-Венгрии, где вызревали зубы дракона, определившие облик кровавого XX века.

Адольф Гитлер во время Первой Мировой войны (c) wikimedia.org

В 1912 году император Франц Иосиф наконец определил для копья надлежащее место — музей Хофбурга. Там его и увидел впервые двадцатитрехлетний Гитлер. Впоследствии он говорил, что его мировоззрение сформировалось именно тогда в Вене, где он обретался без определенных занятий четыре года перед Первой мировой войной. Он много читал — главным образом оккультные и антисемитские газетенки, издаваемые всевозможными ультранационалистическими и оккультными группами, наводнившими столицу Австро-Венгерской монархии. В предвоенной Вене закладывались основы эсэсовского мракобесия с его культом крови и пресловутого нордического наследия, там же появилась и эмблема со свастикой. Шатаясь между ночлежкой и грязным притоном, будущий нацистский мессия заглядывал и в Национальную библиотеку. Его интересовали языческие культы, йога и астрология, история Древнего Рима и германские мифы. Быть бы ему мистическим рисовальщиком, одним из многих, но случай распорядился иначе. Рисунки, которые он представил в Венскую академию изобразительного искусства, не удовлетворили экзаменаторов; провалом закончилась и попытка поступить в Архитектурную школу. А ведь судьбы мира могли бы сложиться иначе. Впрочем, обильно посеянные семена ненависти все равно дали бы надлежащие всходы.

Биографы Гитлера обычно делают упор на сифилис, коим его наградила какая-то проститутка, и, соответственно, на болезненные реакции пораженного мозга. Возможно, в этом и есть какая-то доля истины, но действительно судьбоносным моментом в духовном формировании праздношатающегося люмпена стало посещение музея Хофбург, где он увидел тот самый потемневший от времени наконечник с кривым гвоздем в дырке. Разломанный на три части, он был соединен серебряной проволокой. Алый бархат давал кровавый отблеск.

«Группа остановилась точно против того места, где я находился, и гид показал на старый наконечник копья… Вот тогда-то я и услыхал слова, которые изменили мою жизнь: «С этим копьем связана легенда, согласно которой тот, кто объявит его своим и откроет его тайну, возьмет судьбу мира в свои руки для свершения Добра и Зла» — так он впоследствии описал, какое значение имел, казалось бы, случайный эпизод.

— В ту же секунду я понял, что наступил знаменательный момент в моей жизни. Однако я не понимал, как этот чисто христианский символ мог вызвать у меня столь сильное волнение. Долгие минуты я стоял, рассматривая копье, совершенно забыв обо всем, что происходило вокруг. Казалось, что копье хранит какую-то тайну, от меня ускользающую, однако мною владело такое чувство, будто я знаю о ней инстинктивно…

Ему вспомнилась опера Вагнера «Шантажисты»: «Я чувствую нечто, хотя и не могу понять что — что-то такое, чего я не могу ни запомнить, ни позабыть. А когда мне удается это, я не могу его определить».

Венская опера (c) Flickr.com / Penn State University Libraries Architecture and Landscape Architecture Library

Так бывает после транса или сновидения наяву, когда неудержимо тает привидевшаяся греза. Опера Вагнера «Парсифаль» закрепила смутное ощущение, дав эмоциональный толчок к формированию азов грядущей идеологии ненависти. Гитлер тщательно перерисовал реликвию, а затем и раскрасил фон акварелью.

«Копье было чем-то вроде магического носителя откровения: оно открывало такие прозрения в идеальный мир, что человеческое воображение казалось более реальным, чем реальный материальный мир. Это было, как если бы я столетия тому назад уже держал это копье в руках и оно дало мне все свое могущество… Что за безумие овладело моим разумом и родило бурю в моем сердце!

Тем не менее он сбыл акварельку за несколько крон в кафе Демеля. В качестве фетиша ему требовался только оригинал. С того дня безработный недоучка, пробавлявшийся бесплатным супом для бедняков, сделался постоянным посетителем Зала сокровищ. Регалии Габсбургов его не интересовали. Уйдя в себя, он «заряжался» эманацией «копья судьбы», «копья силы». Посещение Венской оперы закрепляло эффект. Казалось, в либретто «Парсифаля» магическое оружие играет ключевую роль. Любимый композитор испытывал те же чувства, что и он, Гитлер.

Вагнер действительно приезжал в Вену, чтобы своими глазами увидеть копье. Побывал в Зале сокровищ и Фридрих Ницше, но вынес прямо противоположное впечатление, что нашло отражение в его отзыве об опере.

«Парсифаль» — творение коварное, мстительное, которое несет в себе тайное стремление к отравлению всех жизненных надежд, короче, это плохое произведение».

Друзья стали врагами.

Гитлер, для которого и Вагнер, и Ницше были кумирами, брал понемногу от каждого. Братство воинов с благородной кровью запало в темные, запутанные лабиринты сознания. Наступит час, когда аморфные образы кристаллизуются в идею СС.

«Я создаю орден»,- скажет он гауляйтеру Данцига Раушнингу.

Орден? Едва ли военно-монашеские братства времен крестовых походов могли вдохновить закоренелого ненавистника христианства. Не устраивал его и вагнеровский псевдорелигиозный ритуал.

«У меня не было никаких причин восхищаться всеми этими ничтожными рыцарями, обесчестившими свою арийскою кровь, следуя суевериям еврея Иисуса. Мои симпатии были всецело на стороне Клингзора».

Выбор между Добром и Злом был сделан раз и навсегда.

Раушнинг, порвавший на определенном этапе с нацизмом, свидетельствует:«Сверхчеловек живет среди нас! — воскликнул Гитлер торжествующим голосом.- Вам этого достаточно? Я видел нового человека. Он бесстрашен и жесток. Я испугался его».- Произнося эти слова, Гитлер дрожал в экстатическом пылу.

Гитлер не упоминал, почувствовал ли он, как и Ницше, «ту дрожь, которую испытывают все, преодолев смертельную опасность». Опасное «испытание искушением» окончилось.

«Изыди, Иисус, потому что написано: Ты поклонишься сверхчеловеку, избранному из расы, господину царств земных, и ему одному будешь ты служить».

Поучая своих гауляйтеров, он вещал:«Почему меня должна заботить христианская доктрина бесконечной любви и моральной ответственности? С ледяной ясностью я противопоставляю этой доктрине великолепную доктрину о ничтожности и абсолютной незначимости индивидуума. Я освобождаю человека от потребности в духовной свободе и личной независимости… Немецкое христианство — бессмыслица. Или ты немец, или ты христианин».

Но это говорил уже нацистский Люцифер — рейхсканцлер и фюрер. Тогда же, в габсбургской Вене, он был всего лишь тенью Клингзора.

Прототипом мага-сатаниста мог послужить Ландольф II, епископ Капуанский, живший в IX веке. Он построил свой замок в Сицилии на вершине горы Монте-Кастелло («Гора-крепость»), где в античные времена находился храм, посвященный Венере. Чудовищные наветы инквизиторов и фантазмы маркиза де Сада бледнеют перед ужасами, творимыми в замке. Человеческие жертвоприношения и сексуальные извращения служили для материализации всевозможных демонов. Не последнее место в кровавых пытках занимал ритуал копья, которое вонзали в естественные отверстия обреченных на смерть девушек. Дикие суеверия темных веков Европы были густо замешаны на арабской мистике. Не случайно в борьбе христиан с маврами Ландольф оказывал подспорье войску халифа.

К прообразам Клингзора причисляют и властителя Капуи графа д’Ассера. Он тоже слыл злобным извращенцем, практиковавшим черную магию. Говорили, что его сестра, королева Сицилии Сибилла, родила сына, зачатого во время дьявольского обряда, совершенного графом. Не исключено, что имел место акт инцеста в магической аранжировке. Когда слухи о преступлениях чернокнижника достигли церковных властей, он был схвачен и подвергнут пытке, которую не смог вынести. Сибилла укрылась в неприступном Калат-эль-Беллюте, принадлежавшем арабским завоевателем, а ее сына кастрировали.

Этот доминантный мотив кастрации не только проходит красной нитью через легенду о Короле-рыбаке, рыцарский роман Эшенбаха и вагнеровскую оперу, но в какой-то мере затрагивает и самого Гитлера. Пусть не был он ни евнухом, ни, как многие ошибочно считали, импотентом, однако сексуальные отклонения оказали существенное влияние не его поведение. Говоря словами Эшенбаха, он, подобно Клингзору, «не был способен доставить удовольствие женщине». Недаром его партнерши либо хотели покончить с собой, как дважды пыталась это сделать Ева Браун, либо действительно уходили из жизни.

Человек срастается с маской, которую выбирает…

В Вену Гитлер возвратился через четверть века после аншлюса Австрии, присоединенной к Третьему рейху в качестве «Восточной марки». Знаменательное событие отметили оглушительным трезвоном колокола в капелле Габсбургов. Тысячи ликующих австрийцев заполнили тротуары Ринга, чтобы хоть одним глазком взглянуть на своего отныне богоравного вождя. Трибуну, воздвигнутую перед монументальным комплексом Хофбурга со всеми его символами имперской славы, окружали танки и выстроенные квадратами войска 8-го армейского корпуса и эсэсовские части.

— Я почувствовал, как перст провидения коснулся меня… Так мне была дарована милость присоединить свою родную страну к рейху,- провозгласил фюрер.

Спустя несколько часов он вошел в Зал сокровищ, загодя взятый под охрану «сверчеловеками» в черной форме. Возле стенда с наконечником несли караул шеф австрийских СС Кальтенбруннер, партийный функционер Бух и обер-фюрер по части мистических изуверств Вольфрам фон Сиверс — одна из самых загадочных и зловещих фигур национал-социализма.

Нюрнберг первой половины XX века (c) Flickr.com / Tekniska museet

«Копье силы» на бронепоезде торжественно перевезли в Нюрнберг, ставший к тому времени местом проведения партийных съездов и грандиозных парадов на построенном по проекту Шпеера стадионе. Местом хранения была выбрана кирха святой Екатерины Нюрнбергской. Серебряный ларец с копьем пополнил собрание редкостей: цепи, коими были скованы трое апостолов-евангелистов, зуб самого Иоанна Крестителя и еще многое в том же роде.

Пока солдаты вермахта триумфально маршировали по европейским столицам, магическое оружие оставалось на месте, но как только британская авиация приступила к бомбометанию, пришлось подыскать подходящее убежище. Первый же бомбовой груз, нацеленный на заводы, производившие детали для танков и подводных лодок, снес медные листы церковной кровли. Сперва фетиш национальной мощи спрятали в подвалы банка, но после Сталинграда пора побед кончилась. Рейхсфюрер СС Гиммлер велел перенести все ценности в крепостные подземелья, где на глубине 30 метров соорудили тайное хранилище. Когда американские летающие крепости, обрушив сотни полутонных фугасных бомб, обратили цитадель нацистской гордыни в дымящиеся руины, тайный ход в подземные галереи завалило грудами битого кирпича. Копье могло остаться погребенным на долгие годы, но… пошла полоса удивительных совпадений. 20 апреля 1945 года нацистские бонзы отметили в бункере под имперской канцелярией день рождения своего фюрера, который еще на что-то надеялся. Но именно в этот день союзники заняли Нюрнберг и случайно обнаружили вход. 30 апреля в 14 часов 10 минут в бункер вошли американцы, а в 15 часов 30 минут Гитлер и Ева Браун покончили с собой.

Вплоть до первых дней января 1946 года «копье судьбы» находилось в руках армии Соединенных Штатов. Мистики связывали с этим капитуляцию Японии после атомной атаки на Хиросиму и Нагасаки, словно после испытания в пустыне Аламогордо что-то могло сложиться иначе. Впрочем, как знать.

В отличие от товарищей по оружию генерал Патон, стратег-интеллектуал и любитель исторических загадок, понимал, какой трофей попал к нему в руки. Кто бы другой на его месте, совершив высадку на Сицилии, поспешил подняться на Монте-Кастелло, чтобы полюбоваться замком Ландольфа-Клингзора? Хотя бы из чистого суеверия он не мог оставить «копье победителей» немцам, на чем настаивала городская администрация Нюрнберга.

Своей властью генерал решил спор в пользу Австрийской республики, которой предстояло стать нейтральной страной.

Так «магическое оружие» вернулось в Хофбург. Пока всего лишь как экспонат.