ПИОНЕРЫ КОНЦЛАГЕРЯ

Правь, Британия!

Давным-давно, в конце позапрошлого века, у детей в России были популярны такие стишки:
Мама, купи мне саблю и барабан,
Я поеду в Африку, Я поеду в Африку
Бить англичан.

Ребятишки постарше — те, кто могли сами купить себе саблю и барабан — действительно отправлялись в Африку «бить англичан». Так поступил, в частности, будущий министр Временного правительства Александр Гучков.

В России, Европе и Америке тогда очень сочувствовали маленькому, но гордому народу, который стал жертвой коварного и злобного монстра: британский империализм посягнул на свободу буров — голландских колонистов, основавших две республики на юге Африки — Трансвааль и Оранжевую.

Правда, поборники гуманизма не знали — или делали вид, что не знают,- о причинах войны. Англичане в ультимативной форме требовали, чтобы буры упразднили рабство чернокожих аборигенов колонии (как ненужное и даже вредное для развития промышленности). Чаша терпения свободолюбивых буров наконец переполнилась, и 11 октября 1899 года они объявили Великобритании войну. Это было уже третье по счету вооруженное столкновение между бурами и англичанами — в первых двух британцы терпели быстрое поражение. Последняя война закончилась лишь в мае 1902 года. Для британской короны она оказалась самой долгой после 1815 года и одновременно самой кровавой: англичане потеряли в ней 22 тысячи человек и еще 12 тысяч африканских союзников.

Впереди были два мировых конфликта, два геноцида (армян и евреев), атомная и водородная бомба, противостояние двух систем и еще многое другое. Англо-бурская война оказалась достойным началом ХХ столетия. Здесь впервые получили широкое применение пулеметы и тактика «выжженной земли», появились «интербригады» и обмундирование цвета хаки, над которым так потешался созданный Луи Буссенаром капитан Сорви-Голова и его соотечественники французы (кстати, Первую мировую французы встретят в синих мундирах и красных штанах, пока на собственной шкуре не убедятся, что представляют собой прекрасную мишень). Долгое время бытовало мнение, что именно в эту войну возникли и концентрационные лагеря: когда буры перешли к партизанской войне, англичане начали интернировать — «концентрировать» — гражданское население в определенных местах, часто огороженных колючей проволокой, промышленное производство которой было освоено в Соединенных Штатах в 80-х годах XIX века.

Изображение не рекомендовано для просмотра восприимчивым людям и детям

Я согласен / Мне есть 16 лет

Лиззи Ван Зил в британском концентрационном лагере. Позже умерла от тифа. (c) Wikipedia.org

Испанская грусть

Однако «пионерами» в этой сфере следует признать испанцев. Им же принадлежит и авторство термина, правда, в несколько непривычной форме — «реконцентрационные лагеря». (Кубинские историки считают, что испанцы и ранее прибегали к такой форме подавления — отсюда понятие «реконцентрация», то есть повторная концентрация.) В ходе войны за независимость Кубы метрополия никак не могла добиться решающего успеха, невзирая на громадный перевес в силах. После битвы при Пералехо 13 июля 1895 года, выигранной войсками Масео, одного из повстанческих вождей, испанский главнокомандующий Мартинес Кампос высказался в пользу новых, более радикальных методов борьбы с восставшими. Перечисляя эти методы в конфиденциальном послании к главе правительства Антонио Кановасу дель Кастильо, он писал: «Мы могли бы реконцентрировать деревенских жителей в крупных населенных пунктах». Кампос прекрасно сознавал трудности подобного предприятия и отдавал себе отчет в том, что собранным в одном месте людям грозят «голод и нищета», однако преимущества реконцентрации перевешивали все: это было единственным средством «изолировать деревенское население» от повстанцев.

Отчего был так быстро забыт испанский «опыт» и утвердилась легенда о британском происхождении лагерей? Разумеется, свою роль сыграло то, что англо-бурская война имела куда более широкий резонанс, чем восстание на Кубе. Но главную лепту внесли нацисты. 30 января 1941 года в речи, произнесенной в берлинском Дворце спорта, Гитлер напомнил немцам о том, что концентрационные лагеря были придуманы изуверами-англичанами во время войны с бурами. В том же году мюнхенское издательство НСДП опубликовало занятную книгу «Концентрационные лагеря», в которой содержалось смелое сопоставление британских лагерей «для женщин, детей и стариков» с нацистскими, где содержатся «только злоумышленники, алкоголики и нарушители закона». Что касается условий содержания, то их даже сравнивать нельзя: «Уровень смертности в наших лагерях на много порядков ниже, чем в британских. Здесь никто не увидит 26 тысяч умерших женщин и детей». Последнее утверждение, впрочем, оказалось верным: действительно, для Освенцима 26 тысяч трупов — цифра смешная…

Советское — значит лучшее

Нацисты сделали британские концентрационные лагеря в полном смысле слова стержнем своей пропаганды. Так, авторы брошюры, призванной повлиять на французское общественное мнение, с негодованием обличали «неслыханную жестокость» англичан, которые убивали детей, насиловали женщин, сжигали фермы и виноградники… Но и это не все: британские колонизаторы прибегли к «способу еще более омерзительному, а именно стали подстрекать к мятежу и вооружать негров». Главным инициатором интернирования буров был назван Уинстон Черчилль, которому к началу англо-бурской войны было двадцать пять лет. Именно он будто бы произнес достойные самого Гиммлера слова: «Есть только один способ сломить сопротивление буров — жестокое подавление. Иначе говоря, нам следует убить родителей, чтобы добиться уважения детей». Дискуссия о происхождении лагерей представлялась столь важной министру пропаганды Йозефу Геббельсу, что в 1941 году он принял решение заказать Гансу Штейнхоффу, одному из лучших режиссеров Третьего рейха, полномасштабный фильм о бурской войне с участием сорока тысяч актеров. Эта героическая сага под названием «Президент Крюгер» была посвящена главе Южно-Африканской Республики Паулю Крюгеру, который в свое время совершил триумфальную поездку по Европе (так, 22 ноября 1900 года в Марселе его приветствовала стотысячная толпа).

Характерно, что нацистская пропаганда использовала английские лагеря в тот самый момент, когда в Германии создавалась гораздо более эффективная и смертоносная концентрационная система.

Заключенные лагеря Бухенвальд. (c) Wikipedia.ru

Лагеря как грибы возникали по всей Германии уже в феврале 1933 года — через несколько недель после прихода Гитлера к власти. Но первым обычно считается Дахау, торжественно открытый Гиммлером 22 марта 1933 года. Создавая свою концентрационную систему, немцы не копировали ни испанцев, ни англичан, поскольку на Кубе и в Южной Африке речь шла о краткосрочной акции чисто военного значения — нейтрализации противника на период боевых действий. Кстати, Германия тоже имела некоторый «опыт» в деле обращения с мятежными туземцами. В уже упомянутой книжке о британских лагерях говорилось, что «даже самые примитивные народы никогда не обходились таким образом с женщинами и детьми». В качестве примера приводились «дикие гереро и злобные готтентоты»: «Подняв восстание, они убили многие сотни фермеров. Но в этой резне женщин и детей они не тронули, хотя и были всего лишь дикарями».

Авторы пропагандисткой брошюры ни словом не обмолвились о драме племени гереро, которое было уничтожено имперской армией почти целиком — включая женщин и детей. Гереро восстали в 1904 году после того, как немецкие иммигранты и колониальные компании захватили их лучшие пастбища и земли. Для немцев это был подарок судьбы: они получили повод быстро расправиться с племенем, которое препятствовало их дальнейшей экспансии. Очень скоро война приобрела скорее расовый, чем колониальный характер, поскольку главной целью ее было не покорение туземцев, а элементарное истребление, о чем с обезоруживающей откровенностью писал в своем походном дневнике немецкий главнокомандующий Лотар фон Тротта: «Губернатор и некоторые старые колониальные чиновники придерживаются позиции, которая совершенно расходится с моей. Они с самого начала стоят за переговоры и считают племя гереро вполне пригодным материалом, необходимым для будущего развития колонии. Я же полагаю, что народ гереро должен быть уничтожен как таковой или, если это затруднительно с точки зрения тактики, изгнан с нашей территории всеми средствами (…) Мне кажется, самым лучшим было бы истребить их (…) Политика моя состоит в том, чтобы применять насилие всеми средствами, включая террор. Я топлю африканские племена в потоках крови и золота. Лишь когда завершится эта чистка, может возникнуть нечто новое и устойчивое». Уцелевших в ходе резни гереро согнали в лагерь, созданный для строительства железной дороги. Это означало, что концентрационная система претерпела решающую метаморфозу — отныне заключение и принудительный труд будут неразрывно связаны.

Громадную ценность представлял для нацистской Германии и опыт страны победившего социализма. Советская концентрационная система представлялась почти идеальным сочетанием двух функцией — «воспитательной» и «экономической». В 1937 году Гиммлер предложил сделать главный упор именно на последнюю, чтобы обеспечить финансовую независимость СС и получить средства, необходимые для осуществления грандиозных архитектурных проектов Гитлера. Творческим развитием советской системы стало появление третьей функции — «истребительной». Этот основополагающий поворот произошел осенью 1941 года, когда было принято решение окончательно «покончить с еврейским вопросом».

Впрочем, дискуссия о первенстве возможна и здесь. Немцы ужаснули мир печами и газовыми камерами. На Нюрнбергском процессе некоторые из обвиняемых были не в состоянии смотреть на собранные следствием материалы, показывающие планомерное уничтожение людей.

Лагерь системы ГУЛАГ. Строительство Беломорканала. (c) Wikipedia.org

О советском ГУЛАГе некоторые сведения, разумеется, просачивались, но «прогрессивная общественность» не желала им верить. После XX съезда КПСС положение изменилось — отрицать наличие лагерей стало невозможно. Тем не менее вплоть до недавнего времени сравнивать их с нацистскими казалось кощунством. Так считали даже некоторые бывшие узники, прошедшие все круги ада. Евгения Гинзбург, к примеру, писала: «Нас не отправляли в газовые камеры или на виселицы. Наряду с работами, обрекавшими на гибель, у нас существовали и работы, на которых можно было уцелеть». При этом она сама признавалась, что люди умирали на Колыме как мухи, а Варлам Шаламов четко сформулировал, что строка приговора «с отбыванием срока на Колыме» означала верную гибель — «синоним умерщвления, медленного или быстрого…» По словам Солженицына, непосильный каторжный труд и голод убивали наверняка: «В том-то душегубка и состояла. На газовые камеры у нас газа не было». Да и зачем было тратиться, если все происходило как бы само собой? Созданный в июне 1923 года лагерь на Соловецких островах Солженицын назвал «полярным Освенцимом» — настоящий Освенцим (Аушвиц) был открыт лишь в мае 1940 года.

Если суммировать этапы развития концентрационной системы, то решающий поворот произошел при переходе к обязательному труду и сознательному истреблению заключенных. На Кубе и в Южной Африке принудительного труда не было. Правда, испанцы очень близко подошли к опасной черте: интернированные кубинцы должны были сами кормить себя, и для этого им выделялись участки земли. Но обстоятельства сложились так, что испанская армия не давала заниматься земледельческими работами, поэтому очень скоро начался голод. Люди умирали тысячами, и кубинские историки даже говорят о геноциде. Однако это не было сознательным решением испанских властей — у них просто получилось так. Буров никто не заставлял работать, и от голода в этих лагерях никто не умирал — главную опасность представляли болезни и неудовлетворительные жилищные условия (бараки или палатки). При этом смертность в британской армии была выше, чем в лагерях: солдат губили тяжелый климат и эпидемии. Первый шаг к созданию подлинной концентрационной системы был сделан немцами в Намибии: германские военачальники открыто провозгласили своей целью истребление племени гереро — и орудием истребления стал непосильный, каторжный труд. В этом отношении немецкий опыт в Африке напоминает скорее будущий ГУЛАГ, чем нацистские лагеря смерти.